(именно в исполнении оркестра Герберта фон Караяна звучит Реквием в фильме “Амадеус” Милоша Формана)
“Если на моих похоронах сыграют Моцарта, я услышу”
(Фредерик Шопен перед смертью)
<<<Интродукция>>> Тьма над Веной, и тьма над Зальцбургом, Над притихшим Дунаем тьма беременна снегом. Тёмная безлунная ночь над холодными сугробами, Над снежными долинами, заледенелыми дорогами, Над стылой землёй и холмами, что были, и будут ещё не раз, Изрыты могилами и усеяны телами, Тоже стынущими навечно, с черными ямами глаз... Слабый, далёкий, загадочный свет обводит на юге альпийский хребет. Может быть, это печальный свет ноты "ре", видимый одному только Моцарту под устало прикрытыми веками. Протяжной ноты, с которой, наконец-то, наступит покой. Вечный покой - Requiem. "Рееееееее..." D min (Ре Минор), Понятно, что минор, Его последний ре-минор. Музыка, от которой он хотел бежать, как от наваждения, и не мог, ибо она рождалась в нём. Бесподобная, гениальная музыка, которая надолго переживет нас, смертных. Может статься, переживет саму Смерть. Вечная музыка!
Requiem аеternam dona eis, Domine, Et lux perpetua luceat eis. Te decet hymnus, Deus, in Sion, Et tibi reddetur votum in Jerusalem; Exaudi orationem meam, Ad te omnis caro veniet. Requiem аеternam dona eis, Domine, Et lux perpetua luceat eis.
Вечный свет даруй им, Всевышний, И вечный даруй им покой. К Тебе обращаются в гимнах в Сионе, И в Иерусалиме с мольбой. Услышь же и глас мой, Господь, К Тебе возвращается всякая плоть. Вечный покой даруй им, Всевышний, И вечный даруй им свет.
<<<Секвенция>>>
***День гнева***
Иерусалим жил и поныне жив ожиданием чуда,
В нём одни ждут мира, другие божьего суда
И все поколения, как в тоннель поезда,
отбывают туда,
где время недвижно и в небосводе
ни одна не сияет звезда,
Где лишь Страшный суд впереди обещает свободу,
и мир, и покой навсегда,
Если довериться чуду.
И потому, число мертвых, ждущих Судного дня,
Намного больше числа живых, ожидающих мира.
Впрочем, так повсюду.
Dies irае, dies illa Solvet saeclum in favilla, Teste David cum Sibylla. Quantus tremor est futurus, Quando judex est venturus, Cuncta stricte discussurus.
День гнева настанет. Карающей силой В прах обратит мир сей постылый, По слову Давида, по слову Сивиллы День, когда, трепет великий внушая, Сойдёт Судия из небесного рая, Суровый нам всем приговор оглашая
***Трубный глас***
Рассказывают, что маленький Моцарт безумно страшился звука трубы.
Услышав ее впервые, он едва не потерял сознание,
А после боялся, как живого существа, чудовища.
Знакомый трубач однажды, по просьбе отца Моцарта, желавшего победить в сыне этот страх, попробовал подудеть на Вольфганга: “Мой бог! Лучше бы я не подчинился. Едва Вольфгангерль услышал оглушительный звук, он побледнел и стал опускаться на землю, и если бы я продолжал дольше, у него наверняка начались бы судороги”.
Кто знает, может, уже тогда чуткий слух мальчика ловил в этом медном звуке глас труб Иерихона, или зов трубы Страшного суда
Tuba mirum spargens sonum Per sepulcra regionum, Coget omnes ante thronum. Mors stupebit et natura, Cum resurget creatura, Judicanti responsura. Liber scriptus proferetur, In quo totum continetur, Unde mundus judicetur. Judex ergo cum sedebit, Quidquid latet apparebit, Nil inultum remanebit. Quid sum miser tunc dicturus? quem patronum rogaturus, cum vix justus sit securus?
Труба волшебно запоет, И мертвецов со всех широт К подножью трона созовёт. Природа, даже смерть замрут, Когда творение к творцу Поднимется на высший суд. И развернется свиток судеб, И в нём деяния пребудут Все, по которым мир подсуден. И вот, когда Судья воссядет, Все тайное открыто станет, - Ничто без кары не оставит. Что я скажу тогда, несчастный? Когда и праведник едва ль Шагнет к престолу без опаски?
***Царь***
Rex tremendae majestatis, Qui salvandos salvas gratis, Salva me, fons pietatis.
Грозный Царь всея вселенной, К кающимся милосердный, У тебя ищу спасенья.
***Вспомни***
Сальери не убивал Моцарта, как в маленькой трагедии Пушкина.
Хотя Пушкин своим гением невольно способствовал живучести этой легенды.
Сальери не записывал под диктовку Моцарта такты “Конфутатис” и “Лакримозы”,
как в гениальном фильме Формана “Амадеус”.
Хотя правда то, что он попал перед смертью в сумасшедший дом, и там, совершенно безумный, признался в “убийстве” Моцарта.
Сальери в “Амадеусе” – не гений злодейства.
Он гений посредственности, пожираемой завистью.
Образ куда более типичный, чем гениальный злодей –
Такие не убивают, но медленно сживают со свету всех, кто выше.
Не зря Сальери, в конце фильма, восклицает, ехидно прищурясь:
“я буду просить Бога от имени всех посредственностей!”
Recordare, Jesu pie, Quod sum causa tuae viae, Ne me perdas illa die. Quaerens me sedisti lassus, Redemisti crucem passus; Tantus labor non sit cassus. Juste judex ultionis, Donum fac remissionis Ante diem rationis. Ingemisco tanquam reus, Culpa rubet vultus meus; Supplicanti parce, Deus. Qui Mariam absolvisti, Et latronem exaudisti, Mihi quoque spem dedisti. Preces meae non sum dignae, Sed tu, bonus, fac benigne, Ne perenni cremer igne. Inter oves locum praesta, Et ab haedis me sequestra, Statuens in parte dextra.
Вспомни, Иисусе милосердный - спасти меня ты приходил на Землю, Не губи меня в тот день последний. Грешного, в уныньи беспросветном, Искупил ты крестной мукой смертной. Да не будет жертва бесполезной Справедливый Судия отмщения, Пощади меня, даруй прощение Перед днем судейского решения Знаю, что виновен, и страдаю, От стыда лицо моё пылает, Пощади молящего, Создатель. Давший оправдание Марии, Внявший и разбойника мольбе, Толику надежды подари мне Недостоин я, чтоб быть привечен. Но, Благой, чья милость бесконечна, Не пошли меня гореть в геенне вечно. Среди агнцев отведи мне место, Отдели от всех козлищ и бестий, Справа, а не слева, поместив.
***Confutatis***
Сцена, где совершенно больной Моцарт диктует, а потрясенный Сальери записывает
ноты Реквиема, пожалуй, сильнейшая в фильме.
Сальери абсолютно необходим для полноты картины, в центре которой Моцарт.
Как свита играет короля, как коричневая мгла на полотнах Рембранта высвечивает
единственное лицо, так Сальери, сотни Сальери, высвечивают нам портрет гения.
Моцарт не нуждается в Сальери, но в нем нуждаемся мы,
чтобы понять величину Моцарта.
Сальери – профессионал в музыке. И именно он, профессионал-ремесленник,
сознаёт до конца величину пропасти, отделяющей гения от ремесленника…
Confutatis maledictis, Flammis acribus addictis, Voca me cum benedictis. Oro supplex et acclinis, Cor contritum quasi cinis, Gere curam mei finis.
Посрамив всех нечестивых, В адский пламень поместив их, Возьми меня к благословенным, Молю, склоненный и смиренный, Сердцем стертым, словно пепел, - Поддержи меня и в смерти.
***Lacrimosa***
“Сальери:
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет — и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма”
(А.С.Пушкин “Моцарт и Сальери”, Сцена I)
Где искать тебя, Боже, мечась
от неверия к вере, от веры к неверью?
Не вверху, не вовне, не сейчас
и не здесь, мой несчастный Сальери.
Бог не пастырь бессонный,
что, как стадо баранов, пасёт нас,
И не Бог-поводырь, предрешенной
дорогой ведущий от двери до двери,
А лишь только, единственно, внутренний нравственный компас.
Lacrimosa dies illa, Qua resurget ex favilla Judicandus homo reus. Huic ergo parce, Deus, Pie Jesu Domine, Dona eis requiem. Amen.
Слезы наполнят тот день, Когда встанет из праха, как тень, Человек, чтобы быть судим. Пощади же его, Господин, Милосердный Иисус, бог сын, Даруй им покой. Аминь.